Газета Верхнебуреинского района Хабаровского края "Рабочее слово"

Мы родом из Умальты
Главы из будущей книги: «Люди горной Умальты. Воспоминания»
- №50 (9908)
- Истории строки
2015.12.210637В нашей семье трое довоенных детей и трое после. Я был пятым ребенком.
В нашей семье трое довоенных детей и трое после. Я был пятым ребенком.

Два поколения сильно отличались друг от друга. Довоенные родились на Волге, в Немецкой АО, они говорили по-немецки, рассказывали стихи и даже пели песни на немецком языке. Правда, не успели поучиться в школе и в немецком были неграмотными.

Мама читала немецкие книги готическим шрифтом, чем повергала меня в полное благоговение. Мы, послевоенные, ничего этого не умели.

Немецкий я выучил уже после окончания вуза, в аспирантуре, сдав второй экзамен по иностранному языку. Но говорить на нем не умею. Советская система преподавания иностранных языков была направлена на то, чтобы продвинутые члены общества умели читать и переводить технические тексты, разговаривать с иностранцами нам было незачем.

Я очень мало знаю о первом периоде жизни своих родителей на Умальте. Они об этом не рассказывали. Папа никогда не смотрел фильмы про войну. На мое полное недоумение по этому поводу он отвечал: «Все было не так»...

Много позже я понял, что он был прав.

Отца репрессировали в 1940-ом году и он отбывал срок на Сахалине.

На Умальту попал в 41-ом. После войны был расконвоирован, но оставался на спецпоселении. Выезжать из поселка ему было нельзя. Поэтому он искал свою семью, рассылал письма родственникам и знакомым (маму в августе 41-го с тремя детьми: 37-го, 39 и 40 годов рождения выселили из автономии в Пензенскую область).

В 46-ом отцу удалось нас найти, в 47-ом семья воссоединилась.

Поселились в одной комнате в бараке на улице Первомайской, 44. Это был самый центр, рядом с клубом. Появились еще трое детей, и родители купили отдельный дом на Октябрьской, 21, рядом с больницей.

Вообще дом был трехкомнатным «коттеджем», с кухней-прихожей. Боковые комнатки были крошечные, но тесноты как-то не было, наверное, за счет своего двора, огорода, построек, качелей и прочего. Держали даже козу – для молока детям.

В 1954 вышел указ о ликвидации лагерей, но родители получили паспорта только в 56-ом году. Интересная особенность: не так давно мы (братья и сестры) получили справки о том, что являемся репрессированными. Это дает некие права, совершенно мизерные, но я не о том. Контрольная дата получения этой справки – 1 сентября 1954 г., когда вышел тот самый указ Хрущева. А наша младшая сестра родилась через месяц, в октябре, но ей справку не дали. Она родилась свободной, хотя никто этого не заметил.

У меня об Умальте остались самые теплые воспоминания. Хорошая школа, совершенно уникальный клуб (который я оценил только впоследствии, сравнивая с другими клубами), кругом тайга, полно ягод, шишек, река с бурным нравом – с летними наводнениями, зимними наледями и весенними причудливыми потоками через толстый лед. Друзья детства, которых никто не заменит.

Еще надо учесть такую чисто советскую категорию – «снабжение». Умальта, будучи стратегически важным рудником, снабжалась по какому-то повышенному разряду, и в магазинах «все было». Я этого, естественно, не замечал, а оценил также позднее, когда стало с чем сравнить.

Малой родины у родителей не было, возвращаться было некуда. Папа был не прочь переехать в Чегдомын или в Горный, куда уехали его лучшие друзья-соотечественники, но мама возражала. У нее было слабое здоровье, и местный климат ей не подходил. Поэтому летом 1962 года мы погрузились в грузовик и отправились в далекий путь, в Новосибирскую область.

Мы с братом Эдиком дали друг другу слово, что когда-нибудь еще сюда приедем.

Понадобилось 53 года, но мы свое слово сдержали!

Александр Бейзель, г. Новосибирск, 2015 год

Печатается в сокращении

Материал предоставлен Чегдомынским краеведческим музеем

отправить другу

Мы родом из Умальты

Ещё по теме:

Комментарии